От попыток самоубийства к счастью и гордости

Автор: Марианне Хофман

Сегодня он хочет помогать другим понять, насколько важно быть самим собой, не молчать и жить.

Дан Эрикссон родился в Арьеплуге и прожил первые годы своей жизни в Лайсвалле вместе с родителями и шестью братьями и сестрами. Когда ему было десять лет, его отец скоропостижно умер от сердечного приступа, и семье пришлось переехать, поскольку они жили в служебном доме — его отел работал на горнорудном предприятии.

«И мать, и отец родом из Арвидсъура — она из Стортреска, а он из Ньялляура. Поэтому, когда нам пришлось переехать из Лайсвалля, моя мать решила поселиться в Арвидсъяуре, и здесь я и остался жить».

Саамские корни Даэна уходят далеко в прошлое, но долгое время он не особо интересовался своим происхождением.

ADVERTISEMENT

«Я рос не среди саамов и не ходил в школу с саамами. Я не говорю по-саамски, и я до сих пор чувствую себя не совсем комфортно в саамской одежде. Но сегодня я горжусь тем, что я саам. Я гордый саам-гей».

О своем детстве Эрикссон говорит, что был счастливым и непоседливым ребенком, который еще в воскресной школе заинтересовался пением.

«Мама не работала и хорошо заботилась о нас. Но проблемы у меня начались еще в юном возрасте».

В подростковом возрасте Дан обнаружил, что его больше интересуют мальчики, чем девочки. Это чувство был инстинктивным, и он пытался подавлять его как можно дольше.

«У меня было полно своих собственных предрассудков», — объясняет он.

Дан съехался с женщиной, и у них появилось  двое детей. У него была хорошая работа, и он занимался спортом.

В какой-то степени это работало. Но Дан чувствовал себя плохо. У него развились психические проблемы, и в этот период он страдал психозами, депрессией и социофобией.

«Хуже всего была социофобия. Я пытался понять, что со мной не так. Я задавался вопросом, понимают ли люди, что я гей, и когда видел на улице молодых парней, то ждал, что они будут называть меня вонючим педиком. Если у вас есть проблема, о которой вы не можете говорить, она будет расти и просто кружиться в вашей голове как спутник. Вот что это было для меня. В конце концов я уже не мог этого выносить. Я был напуган».

Дан пал духом и постепенно совсем перестал получать от жизни удовольствие. В конце концов он решил, что у него есть только один вариант — покончить с жизнью.

«Я думал об этом годами. Пытался решить, как это сделать. Иногда за рулем я думал, что если увижу грузовик, то выеду на встречку прямо на него. Или думал выйти на балкон и прыгнуть головой вниз прямо на асфальт. Или заплыть в море и утонуть. Это такая ужасная боль внутри, которую почти невозможно выразить словами».

Эти мысли привели к тому, что однажды, находясь в летнем домике вместе с семьей,  Дан принял много снотворного на ночь.

«Наступает такой момент, когда уже больше нет сил думать о детях и близких родственниках. Как можно это делать, когда ты сам слишком устал, чтобы жить с самим собой? Человек, лишающий себя жизни, — самый одинокий человек в мире», — говорит Дан.

Но жизнь на этом не закончилась. Сорокалетнего Дана доставили в больницу, и когда он проснулся в отделении интенсивной терапии, у него на уме было только одно желание.

«Я хотел сказать: «Я гей». Но не мог».

В ситуации, в которой находился Дан Эрикссон, ресурсов общества не всегда хватает.

«Когда я чувствовал себя хуже всего, терапевтов было недостаточно — терапия помогает, только если хочешь говорить. Мне не о чем было говорить, я даже не хотел жить. Но я бегал трусцой, даже когда мне было очень плохо. Бег вызывал у меня всплеск эндорфинов, и я чувствовал себя хорошо, когда потел и у меня подскакивал пульс».

Несколько лет спустя Дан предпринял новую попытку покончить с жизнью с помощью таблеток. На этот раз он был в одиночестве. Но сразу после приема таблеток он напоследок позвонил женщине, которая называет себя его лучшим другом: Эдит, которой сейчас 86 лет.

«Моей бывшей теще, совершенно фантастическому человеку. Она сразу поняла, что происходит, и организовала для меня помощь, чтобы я выжил».

Сегодня Дан живет один. У него биполярное расстройство, и, чтобы держать болезнь под контролем, ему необходимо принимать препараты лития, но он счастлив.

«Я сижу здесь только потому, что открыл рот и заговорил. Я знаю, что «счастливый» — это большое слово для многих людей, но не для меня. Я прошел через ад, но я рад тому, что пережил в тот период своей жизни. Это может звучать странно, но это так. Что это за жизнь, если не развиваться и не меняться?»

Супруга Дана не особенно удивилась, когда Дан сказал ей, что он гей. Они по-прежнему дружат.

«На самом деле она знала еще до того, как я сказал ей; женщины могут видеть нас мужчин насквозь и знать больше, чем мы думаем».

После этого Дан рассказал о своей сексуальной ориентации своим двум сыновьям, братьям и сестрам и друзьям.

Сейчас он рассказывает о своей ориентации всем, кто хочет знать, и выступает с речами о том, как важно не молчать и принимать себя.

Никто, ни один человек, не отреагировал так, как ожидал Дан Эрикссон, пока он набирался смелости рассказать о своей ориентации.

«Меня сдерживали мои собственные предрассудки. Но я не могу и не хочу быть кем-то, кроме как самим собой. Теперь я хочу использовать свой опыт и помогать другим, рассказывая историю своей жизни, выслушивая тех, кому нужно высказаться, и время от времени спрашивая людей, есть ли у них «мысли о самоубийстве».

Дан прошел через это дважды. У него не только были мысли о том, чтобы покончить с собой, но в его жизни также был близкий родственник, испытывавший подобные мысли. Его старший брат Андерс совершил самоубийство в возрасте двадцати четырех лет.

«Господи, сколько вопросов остается не отвеченными из-за самоубийства, и на скольких людей оно влияет. Испытываешь шок, ищешь причины, винишь себя. Но на самом деле решение принимает тот, кто его совершает самоубийство».

Сейчас Эрикссон работает волонтером в некоммерческой организации Suicide zero («Нет суициду»). Там он пытается говорить о суициде как о социальной проблеме, но его выступления носят глубоко личный характер.

«У меня нет текста выступления — я полагаюсь на опыт. Я не хочу останавливаться на том, что пережил. Я делаю это в честь брата, и потому что знаю, что многие находятся в ситуации, в которой был я. Согласно статистике в год в Швеции происходит 1500 самоубийств. Это четыре в день — намного больше, чем число погибших в дорожно-транспортных происшествиях. Мы должны говорить о самоубийствах, мы должны находить в себе смелость задавать вопросы и мы должны слушать».

У Эрикссона постепенно растет интерес к его саамским корням. Он считает себя саамом, но не думает, что это каким-то особым образом повлияло бы на его жизнь.

«Я саам и горжусь этим, но это не было и до сих пор не является чем-то очень важным для меня. Мой предыдущий опыт того, что значит быть саамом, касался в основном конфликтов — как внутренних конфликтов между саамами, так и конфликтов между саамами и остальным обществом. Мы должны договариваться о разном, поскольку в конце концов так много всего нужно принимать во внимание: власти, пастбища, экономику … И как на представителя саамского народа на тебя давит необходимость быть сильным и справляться со всем самостоятельно. Но нет ничего плохого в том, чтобы показывать, что иногда можно быть слабым».

В своих выступлениях Эрикссон любит обращаться к саамам.

«Я часть саамского сообщества, и я хочу быть катализатором перемен и вдохновлять это сообщество на обсуждение таких вопросов, как суицид и гомосексуальность. Но, в первую очередь, в своих выступлениях я хочу достучаться до мужчин — любых мужчин вне зависимости от их происхождения. По статистике именно мужчины чаще совершают самоубийства и, к сожалению, до них достучаться труднее всего».

Эрикссон хочет дать очень простой и короткий совет тем, кто испытывает трудности:

Говорите.

Совет тем, кто чувствует, что у кого-то есть трудности, также прост и короток:

Слушайте.

«Это невероятно важно. Мы должны говорить, мы должны слушать. Нам не обязательно понимать, но мы должны заботиться. И время от времени мы должны не бояться спросить: «Есть ли у вас мысли о самоубийстве?» Это сложно, но не говорить об этом опасно».

This story is originally posted by Arjeplognytt and translated and re-published as part of Eyes on Barents, a collaborative partnership between news organizations and bloggers in the Barents region